Система мира - Страница 30

Король, выслушав перевод, заморгал и кивнул. Взгляд его стал отрешённым: ему уже виделись ровные, засаженные репой гряды. Даниель почти видел, как королевские щёки раздуваются от слюны в предвкушении осеннего пира.

Равенскар хохотнул.

— Воображаю, как огорчат ваши грядки офранцузившихся тори, — заметил он, — которые не нашли этому превосходному участку иного применения, кроме как гарцевать тут верхом!

— Маркиз Равенскар, — объяснил фон Ботмар, после чего Даниелю пришлось отвести взгляд, чтобы не видеть, как Роджер приникает губами к руке Георга — уж больно неаппетитное было зрелище.

К тому времени, как Даниель счёл безопасным вновь посмотреть на короля, тот, видимо, о чём-то вспомнил и теперь пытался поймать взгляд герцога Мальборо. Вскорости ему это удалось: Мальборо был одним из немногих англичан, допущенных к английскому королю. Как железные опилки выстраиваются в присутствии магнита, так различные факты и воспоминания, рассеянные под париком короля Георга, сошлись воедино, едва только образ Мальборо простимулировал его зрительную кору. Его величество прочистил горло и принялся отрыгивать фразы, в которых было что-то про «суаре» и «вулькан». Ботмар переводил их в прозу и на английский:

— Его величество слышал от милорда Мальборо, что герцогу очень понравился недавний приём, на котором извергался прославленный вулкан. Его величество хотел бы увидеть эту забаву. Не сейчас. Позже. Однако милорд Мальборо хорошо отзывался об управлении Монетным двором и качестве денег. Его величеству нужны толковые люди, чтобы руководить казначейством. Не один толковый человек, а несколько. Ибо задача столь важна, что его величество решил изменить традицию и поставить во главе казначейства комиссию. Его величеству угодно назначить милорда Равенскара первым лордом казначейства. Его величеству также угодно назначить доктора Уотерхауза членом указанной комиссии.

Всё это явилось для Даниеля новостью, хотя он мог бы догадаться и раньше — уж больно часто в последние дни Роджер ему подмигивал и тыкал его локтем в бок.

Последовали поклоны и расшаркивания — выражения безграничной благодарности и прочая. Даниель случайно взглянул на Мальборо и заметил, что тот смотрит на Роджера. Роджер, у которого периферическое зрение охватывало все триста шестьдесят градусов, отлично это видел: они о чём-то заранее условились, сейчас от него ждут некой заготовленной реплики.

— Каков будет первый шаг милорда в новой должности? — спросил Ботмар, принимавший участие в напряжённом обмене взглядами.

— Пусть чеканку денег его величества не обременяет прошлое! — отвечал Роджер. — Не то чтобы по поводу денег королевы Анны были какие-то нарекания — здесь всё превосходно. Вопрос скорее процедурный; можете называть это излишней помпой, но у нас, англичан, слабость к такого рода вещам. Есть некий ящик, называемый ковчегом, который мы держим в Тауэре и опускаем в него образцы монет по мере чеканки. Время от времени король говорит: «А заглянем-ка мы в добрый старый ковчег!» В качестве рутинной предосторожности, как артиллеристы проверяют порох перед сражением. Торжественная процессия несёт ковчег в Звёздную палату Вестминстера, где для такого случая ставится особая печь; его вскрывают в присутствии лордов Тайного совета, гинеи вынимают, златокузнецы из Сити пробируют их и сравнивают с образцом, который хранится в крипте Вестминстерского собора вместе с мощами святых и всем таким прочим.

К концу монолога внимание нового короля начало рассеиваться очень явно, и Роджер понял, что с тем же успехом мог выплясывать перед ним шаманский танец в шкуре и резной маске.

— Не суть важно, главное, это просто ритуал, и дельцы из Сити его любят. А когда они довольны, коммерция вашего величества процветает.

Ботмар уже не первый раз так сильно поднимал брови, что казалось, они отлетят и прилипнут к потолку.

— Так или иначе, пора очистить ковчег, — продолжал Роджер. — Он наполовину заполнен превосходнейшими монетами с профилем покойной королевы Анны, мир её праху. Сейчас за ковчегом присматривает мистер Чарльз Уайт — вы можете навести о нём справки у своих приближённых. Да вам его, наверное, сегодня представили!

— Представят минут через десять, — Ботмар покосился на дверь, — если вы закончите.

Даниель невольно проследил взгляд Ботмара и увидел Чарльза Уайта: тот стоял на пороге, с любопытством на них поглядывая.

Роджер быстренько закруглился:

— Дабы устранить возможные недоразумения, я предлагаю не мешать новые монеты Георга со старыми монетами Анны, а провести испытание ковчега, успокоить слухи и начать правление вашего величества с новеньких блестящих гиней!

— Расписание пока крайне напряжённое…

— Не тревожьтесь, — сказал Роджер. — Монетный двор начнёт чеканить новые деньги только после коронации, которая, как я понял, назначена на двадцатое октября. Положим недельку на продолжение торжеств…

— Сэр Исаак предлагает пятницу двадцать девятого.

— Хуже не придумать. Висельный день. Невозможно проехать по улицам.

— Сэру Исааку это известно, — сказал Ботмар, — но он говорит, так надо, потому что в пятницу двадцать девятого числа будет казнён Монетчик.

— Ясно. Да. Да. В один день, практически в одно время, ковчег пройдёт испытание, сэр Исаак будет оправдан, а гнуснопрославленного преступника казнят на глазах у полумиллионной толпы. Если оставить в стороне практическую сторону, предложение сэра Исаака очень неглупо.